Колонка: Защита культурного наследия Узбекистана как системная проблема

Количество угроз существованию ценных архитектурных сооружений в Узбекистане не уменьшается. Какие-то проблемы разрешаются позитивно, другие заканчиваются сносом, решение третьих откладывается до лучших времен.

Каждый месяц тревожные цунами несколько раз расходятся по сетям, свидетельствуя о нарастающем общественном внимании к теме наследия. Предпоследнюю волну вызвала информация о сносе, угрожающем «сталинке» на улице Шота Руставели в Ташкенте. Здание и улицу действительно важно было бы сохранить. На одну волну набегает следующая — теперь, согласно сообщениям, намереваются ликвидировать дореволюционное здание медицинской библиотеки.

Смотрите также:

Работа или рабство? Правозащитники рассказали о системе отправки мигрантов в РФ

Среди треволнений месяца — реконструкция бывшего Кадетского корпуса и издательства «Шарк» в Ташкенте, перестройка «нового центра» Бухары. Этой череде событий не видно конца, и ясно, что разовыми противостояниями защитников и застройщиков проблему не решить.

Неожиданные цифры

Сегодня распространено представление о том, что «раньше было лучше»: «памятники сохранялись», «общественное мнение учитывалось», «деревья были большими». И люди старшего возраста, и молодёжь по-своему склонны идеализировать советское прошлое. Однако отношение к сохранению памятников — и в особенности архитектуры XX века — в Узбекистане в целом и в Ташкенте, в частности, было крайне противоречивым.

Смотрите также:

Колонка: Зачем строится Новый Ташкент

В качестве примера приведу постановление Совета министров УзССР и ЦК КП (б) Узбекистана №2444 от 14 декабря 1948 года «О мерах улучшения охраны и усиления работы по исследованию и изучению памятников культуры». Уже в его преамбуле говорилось об отсутствии «достаточного внимания (к) охране и реставрации памятников культуры, имеющих крупное историческое, художественное и культурное значение. В результате этого многие памятники культуры разрушаются, а виновные в этом к ответственности не привлекаются».

Авторы постановления констатировали, что «отпущенные государством ассигнования на восстановительные мероприятия в полной мере не используются», а «переданные Управлением по делам архитектуры в аренду другим организациям некоторые памятники культуры (Шах-и Зинда, дворец Худоярхана и др.) используются хищнически».

Проще говоря, даже в эпоху пресловутого «сталинского порядка» ответственные работники использовали памятники старины для прикарманивания прибыли и «распила» бюджета.

Постановление содержало список памятников архитектуры Узбекистана, подлежащих государственной охране. В нём фигурировали 12 сооружений на территории Ташкента и Ташкентской области, 1 объект в Наманганской области, 5 объектов в Ферганской области, 23 памятника Самаркандской области, 45 памятников Бухарской области и т. д. Всего по республике — 114 памятников архитектуры, несколько археологических городищ и два монумента: Ленину и Навои. Среди них не было ни одного здания, построенного в конце XIX или в XX веке.

Национальный список культурного наследия от 4 октября 2019 только на территории Кашкадарьи зафиксировал 1468 архитектурных памятников, а по всей стране включил 8208 сооружений. Это гигантская цифра. Для сравнения, в 2017 году французский список памятников архитектуры включал 13517 сооружений. При этом в 2020 году расходная часть бюджета Франции более чем в 25 раз превышала государственные расходы Узбекистана. Посильно ли для Узбекистана обеспечить сохранность выявленных памятников и включать в Национальный список всё новые и новые сооружения?

Шаг вперёд — два назад?

Ценность исторической застройки Ташкента XIX—XX веков признана относительно недавно.

В середине 1970-х годов предполагалось включить в «Свод памятников» 11 зданий Ташкента 1920−30-х годов. Эта работа продолжилась в разработках институтов УзНИиПИреставрация и ТашНИИПИгенплан в середине 1980-х годов, а также в «Своде памятников» Института искусствознания имени Хамзы (труд не был завершён). Всё это соответствовало мировым тенденциям, а по части архитектуры 1960−80-х годов даже опережало их.

Так, Институт искусствознания предлагал включить в «Свод памятников» такие сооружения, как Музей Ленина (1970), Музей искусств (1974), Союз художников (1974), т. е. новые здания, только что введённые в эксплуатацию. Это отличалось не только от мировой практики 1980-х годов, но и от современного положения вещей. Например, в Италии архитектурным памятником сегодня может быть признано здание, построенное более 50 лет назад (а жилой дом — более 70 лет назад), при условии, что его архитектор уже ушёл из жизни.

Однако распад СССР и переход к рыночной экономике свёл эффект упомянутых разработок на нет: в конце 1980-х — начале 1990-х годов они сгинули в архивах. Головной институт, занимавшийся охраной памятников, — УзНИиПИреставрация — был распущен. Союз архитекторов перестал существовать как значимая общественная единица. Академия художеств за первые два десятка лет своего существования наблюдала за разрушением памятников по-суфийски безучастно. Отмалчивался и Институт искусствознания.

Поэтому появление нового Национального списка памятников в 2019 году стало серьёзной подвижкой. С этого момента власти неоднократно проявляли открытость к расширению списка под влиянием общественных инициатив: дом №45 на улице Амира Темура и дом №7 по улице Бабура в этом процессе стали общеизвестными успешными «кейсами». Детская библиотека в реконструированном здании царского периода пользуется в столице заслуженной популярностью. Были спасены несколько мозаик.

После требований общественности монумент 30-летию независимости был перемещён в место, где он не угрожал историческому наследию. Проект «Ташкентский модернизм XX/XXI», реализуемый с 2021 года, не имеет аналогов в мире по ширине охвата сохранившихся уникальных зданий 1960−80-х годов и по комплексному характеру мер по их сохранению. Однако общественное напряжение вокруг объектов культурного наследия не ослабевает. Новые опасности и потенциальные утраты в глазах общества в социальных сетях предстают более значимыми и актуальными, нежели решённые вопросы и отведённые от памятников угрозы.

Как решить проблему?

Я полагаю необходимым разделение компетенции и ответственности в защите культурного наследия. О продуктивности децентрализации говорит мировая практика. Во Франции на упомянутые 13517 зданий, вошедших в национальный список (monuments classés), приходится 31768 сооружений, принятых на учёт в качестве архитектурной достопримечательности (monuments inscrits).

В их отношении существуют различные формы ответственности государства и местных органов власти, но ни те, ни другие невозможно снести, перестроить или другим образом лишить ценности. В большинстве случаев решения о судьбе зданий принимаются на уровне префектур регионов, при которых существуют региональные комиссии по культурному наследию и архитектуре.

Сошлюсь и на опыт Канады. Здесь функционирует трёхуровневая система защиты культурного наследия: федеральная, провинциальная и муниципальная. За сохранение памятников федерального значения отвечает правительство страны, за культурное наследие отдельных провинций — провинциальные власти, за архитектурные достопримечательности города — мэрия. При этом огромную роль в практической защите памятников имеют именно правила, утверждённые в каждом отдельном муниципалитете, а в больших городах — и в каждом отдельном квартале.

В качестве примера приведу документ, разработанный для одного из участков локального муниципалитета внутри «большого Монреаля». На плане можно увидеть разновидности ценной застройки: три категории ценности зданий (исключительная, значительная и фоновая), ансамблевая застройка, сооружения квартальной значимости, общественно важные озеленённые пространства, находящиеся в общественной, получастной и частной собственности.

Модификация ценных элементов, отмеченных на плане, может осуществляться только с разрешения местного Совета по урбанизму, в который входят не только архитекторы, но и представители общественности. В более важных случаях разрабатывается план архитектурного внедрения и интеграции, который должен быть одобрен архитектурным департаментом муниципалитета. В спорных случаях муниципалитеты запускают механизмы виртуальных консультаций с обществом, в ходе которых жители округа, города или провинции могли бы выбрать лучший из предложенных им вариантов.

Именно такая многоуровневая система ответственности за выбор решения позволяет решать большинство вопросов по судьбе исторических зданий в рабочем порядке, инструментами низовой демократии, без привлечения федеральных чиновников, национальных СМИ и пр.

Сегодня в Узбекистане все сооружения, от уникальных авторских зданий до типовой застройки на исторической улице, могут быть защищены двумя способами: внесением в Национальный список или вмешательством высших государственных лиц. В ряде критично важных случаев последних лет это дало позитивные результаты. Но есть и обратная сторона медали. Стратегически такая система сопряжена с долговременными бюджетными тратами, тактически — обречена на селективность.

Поэтому решение вопросов исторического наследия и выработку мер по его сохранению следует стратифицировать, разделив зоны ответственности. В Национальный список должны входить сооружения исключительной важности, в ценности которых государство и общество уверены и сохранение которых полностью или в значительной степени покрывалось бы за счёт государственного бюджета. Остальные сооружения следует внести в областные и муниципальные списки, а их охрана должна обеспечиваться областными и городскими властями, градостроительным регулированием и общественным надзором.

Основная сложность, которая здесь возникает, — некомпетентность хокимиятов и их сосредоточенность на работе с предпринимателями, а не со всем населением. Поэтому структуры, которые необходимо создать на областном, городском и районном уровнях, должны иметь двойное подчинение: хокимиятам и Агентству по культурному наследию. Ещё одна проблема — отсутствие достаточного количества архитекторов, специально подготовленных для работы с историческим наследием.

Выработка детальных планов исторических зон с определением ценности каждого здания и мер градостроительного регулирования каждого участка займёт длительное время — минимум 5−7 лет.

В работе низовых структур, ответственных за архитектурное достояние, должно обеспечиваться право общественных организаций и инициативных граждан на участие в обсуждениях о судьбе любого здания.

На законодательном уровне необходимо прописать индивидуальные права и социальные обязанности собственников исторических зданий.

В Архитектурно-строительном институте необходимо расширить подготовку специалистов по работе с архитектурным наследием. Также необходимо создавать и головной научно-практический центр, решающий вопросы, за которые раньше был ответственен институт УзНИиПИреставрация. Строительство такой системы — стратегическая задача.

Что делать сегодня?

Чтобы дожить без значительных потерь до того момента, когда будут выстроены новые уровни защиты памятников, полагаю возможным объявить особый порядок сноса любых зданий, построенных до 1990 года в исторических городах Узбекистана. В его рамках застройщик должен получить в Агентстве культурного наследия удостоверение отсутствия у здания исторической, культурной и/или архитектурной ценности.

Разумеется, для быстрого и профессионального реагирования на поступающие запросы штат Агентства должен быть серьёзно расширен и укреплён профильными специалистами.

Следует обязать застройщика обнародовать план предлагаемых действий минимум за четыре месяца до их начала: так у агентства и у общественности будет время надлежащим образом отреагировать на новую ситуацию и ответственно сформулировать свою точку зрения. Возможно, подобная новая практика подскажет и наилучший способ решения стратегической задачи, описанной выше.