Сестра узбекистанского ученого считает, что ее брата убили: Часть 4

Продолжение, начало читайте в материалах, опубликованных на нашем сайте.

Беда не приходит одна, и после выхода ученого из мест лишения свободы, его ждали новые испытания. Тяжело заболела его мама.

Сестра  Андрея Кубатина рассказала о том, как сложилась его жизнь после реабилитации.

«После выхода он месяц приходил в себя. Но позже выяснилось, что мама заработала рак. И вот мы, даже не передохнув, начали бороться за жизнь матери. У неё была саркома. Её прооперировали. И тут вот такая беда с Андреем.

Андрей был единственной надеждой. Он смотрел за мамой, обеспечивал её. Но когда его посадили, пришлось продать их однокомнатную квартиру. И всё мы истратили на дорогу, питание, лечение.

Смотрите также:

Шавкат Мирзиёев примет участие в саммите ШОС в Астане 

После его реабилитации мы хотели обратиться в суд, чтобы виновных наказали. Однако не прошло 20 дней, как мы выявили у мамы заболевание. И тогда уже не до этого было. У сына была трехкомнатная квартира, я переоформила на них, чтобы сноха жила с мамой ещё до выхода Андрея. Но это бетонный дом, мама начала болеть. Мы хотели этот дом, но не знали же, что так случится.

Я маму забрала к себе. У меня тоже колхоз. То света нет, то газа нет. Как-то так выживаем. Под снос попала, не знаю, что будет дальше.

Зангиата

Почему я об этом хорошо знаю. Мой брат мне всё рассказал, перед смертью ещё дополнительно рассказал. И смерть его очень странная. Это, конечно, моё личное мнение, что приложили руку. Да, [это сложно доказать]. У него был подтверждённый ковид, но у меня есть МСКТ, что у него было 5−10% поражения легких. Мы привезли его в Зангиату. На третьи сутки ему плохо стало, поражение стало больше 50%. После скандала его перевели в реанимацию. Мы покупали дорогостоящие лекарства. Дело не в деньгах, если бы это помогло.

Смотрите также:

Произошла экстренная посадка лайнера Mahan Air из-за сердечного приступа пассажира

Он пошёл на поправку, до 20 октября все было хорошо. Он сказал, что ему через два дня снимут маску. А 20 числа поменялась ночная смена. С этого дня у него начало ухудшаться здоровье, хуже, хуже, хуже. Мы от врачей, кроме того, что он умрёт, ничего не услышали. 27 октября я была там весь день. Мне дали костюм, запустили на полчаса и забыли. Я до вечера пробыла с ним и получила от него много информации. Он разговаривал. Перед тем как уходить, я открыла тумбочку, чтобы дать лекарства. И там все лекарства лежали неиспользованными… Единственное, что ему сделали, — один трамадол в жидком виде, потому что у него были панические атаки.

Апелляция

Я буду подавать апелляцию на решение суда [по поводу материального ущерба]. Теперь я вынуждена делать это. Остался ребёнок у него. Его же надо поднимать. Я уже подала апелляцию в Военный суд дня четыре назад. Завтра буду готовить пакет документов на моральный ущерб тоже.

Я не остановлюсь. Люди, которые посадили моего брата, должны ответить. Сегодня они поступили так с моим братом, завтра поступят с другим. Я не хочу, чтобы чьи-то матери плакали, чьи-то жёны остались без мужа, дети были сиротами».